Кажется, пожаловали высокие гости.

Это оказался пожилой мужчина с длинными седыми волосами, собранными в сотни мелких косичек, которые он убрал с лица. Коренастый, сероглазый, со страшным шрамом на правой щеке. Одет незнакомец был в свободные светлые брюки и длинную белую тунику с золотистой вышивкой на воротнике.

— Зоран! — воскликнула Валенсия, картинно схватившись за сердце.

— Простите, если напугал вас. Валенсия, вы, как всегда, шикарно выглядите. — Мужчина склонился к ее руке. — Глаз не оторвать.

Что-то в его манере поведения, в прищуре глаз показалось мне знакомым, хотя я была точно уверена, что никогда раньше не встречала этого человека.

— Тьяна Абремо, не так ли? — обратился он ко мне. — Для меня большая честь познакомиться с вами. Меня зовут Зоран Ниардо.

— Вы отец Виттора, — пряча руки за спину, произнесла я.

Аргус снова подошел ближе и ткнулся в плечо, пытаясь привлечь внимание. От неожиданности я чуть не упала, но удержалась на ногах.

— Совершенно верно. Я рад, что мы с вами наконец познакомились. Виттор столько о вас рассказывал.

Улыбка мужчины стала еще шире, при этом он не сводил с меня пристального, оценивающего взгляда, изучал каждую черточку.

И это беспокоило и выводило из равновесия. Почему не срабатывало проклятие? Почему Ниардо-старший не отвернулся, не дрогнул от отвращения? Но нет, он продолжал смотреть, будто проклятия не было.

«А может, его и нет? Волосы-то цвет поменяли», — шепнуло подсознание, и я мысленно шикнула на него, пытаясь сосредоточиться.

Аргус вновь боднул меня, и я была вынуждена обернуться:

— Прости, малыш, не дают нам пообщаться. Я обязательно приду. А ты веди себя хорошо. Мы еще полетаем.

Погладив грифона по голове, я отступила от кормушек и двинулась к гостю, полная решимости выяснить, что же в конце концов происходит и как с этим быть дальше.

— Зоран, дорогой, не дави на девочку, — произнесла тем временем Валенсия, стряхивая невидимую пылинку с плеча мужчины.

И что-то в ее жесте было такое интимное, личное, наводившее на мысль, что эти двое были больше чем друзьями. Может, именно Валенсия помогла этому человеку возвыситься?

— Я и так дал ей время прийти в себя. Но ты сама понимаешь, что ситуация не терпит отлагательств, — спокойно отозвался тот, наблюдая, как я подхожу к ним.

— Вы хотите поговорить со мной? Тогда нам стоит найти более удобное место, — предложила я, оглядываясь.

На нас смотрели — исподтишка, неловко, отворачиваясь. Сдается, господин первый советник особой популярностью не пользовался.

— Пройдемте в беседку, — тут же предложила Валенсия.

Беседка располагалась в парке. Это было очаровательное круглое сооружение, сплошь увитое вьющимися розами, внутри уютно расположились мягкие кресла с подушками и низкий столик, на котором уже стояли кувшин с прохладным соком и новые угощения в виде нанизанных на длинные шпажки фруктов и сыра. Когда только слуги успели все принести?

— Итак, что вам нужно? — спросила я, удобно расположившись в кресле и сцепив руки.

— Для начала, госпожа Тьяна, совет в моем лице хотел бы выразить вам благодарность за спасение. Ваша сила будет долгие годы хранить Каросс от нападения морских чудовищ.

— Не стоит благодарности, — сухо парировала в ответ.

— Еще как стоит, вы даже не представляете, насколько это важно для всех нас.

— Ну отчего же, могу представить. В Империи я видела кракена и то, что он может сделать.

Советник склонил голову и перескочил на другую, как я думаю, более важную для него тему:

— Виттор обеспокоен вашей холодностью.

Так вот что, оказывается, ему нужно, вот она — та самая причина, из-за которой он здесь. Вот же старый сводник!

— А вы всегда вмешиваетесь в личную жизнь вашего сына?

— Не всегда. Но сейчас я действую в ваших интересах. Род Ниардо — один из древнейших на Кароссе.

И этот пытается купить. Что дальше пойдет в ход? Золото-бриллианты? Нет, тут должно быть что-то другое.

— Это должно иметь для меня значение? — равнодушно произнесла в ответ, теребя цепочку на груди.

Он продолжал буравить меня взглядом. Так пристально на меня смотрел лишь Сандер. Но если его особенности я могла понять в силу происхождения, то здесь все было иначе. Валенсия тоже на меня смотрела и не морщилась.

Неужели морок стал пропадать?

— Вы новое лицо на Кароссе, Тьяна, — мягко и снисходительно произнес Ниардо. Таким тоном обычно разговаривают с глупыми несмышлеными детьми. — Многого не знаете и не понимаете. Даже Сандер оценил нашу родовитость.

Ему все-таки удалось пробиться сквозь защиту.

— А при чем тут мой муж?

— Сандер уже сделал выбор? — вмешалась Валенсия, которая до этого молча потягивала сок, наблюдая за нами.

— Какой выбор? — немного резче, чем собиралась, спросила я.

— Амери, — улыбаясь, ответил Ниардо.

Сердце пропустило удар, и мне с трудом удалось сохранить равнодушное выражение лица.

«Всего сутки прошли после ритуала, а он уже любовницу нашел».

— Так выбор сделан? — спросила у мужчины.

— Пока нет. Но пять кандидатур отобраны. И среди них моя дочь, — гордо ответил тот, а меня вновь замутило со страшной силой.

Вот она — политика во всей красе. Использовать детей для укрепления собственного положения. Сына отдать императорской племяннице, а дочку подложить под Каарха.

Я отвернулась, не желая смотреть на старого дельца.

— Какая честь для Зарины, — произнесла Валенсия.

«Честь? Умереть молодой ради удовлетворения прихоти и амбиций отца?»

— И она осознает всю возложенную на нее ответственность. Кароссу нужен наследник.

— Даже ценой жизни вашей дочери? — не выдержала я.

— Этого не будет, — самодовольно улыбнулся мужчина. — Зарина сильная девушка, давно влюблена в Сандера и легко сможет выносить наследника.

Сколько же в нем спеси и эгоизма!

Я бросила взгляд в сторону Валенсии, которая изучала Ниардо поверх стакана.

«Это же она. Она его создала. Дала власть, поддержала, — неожиданно поняла я. — Воспитала и взрастила первого советника ради собственной прихоти. Настоящее чудовище».

— А если умрет, вы в любом случае останетесь в выигрыше. Породнитесь с Каархом, сделаетесь дедом наследника, которого можно будет воспитать по своему образу и подобию.

— Тьяна! — возмущенно воскликнула Валенсия. — Где твои хорошие манеры?

Но на Ниардо, в отличие от любовницы, мои слова не произвели никакого впечатления.